Показаны сообщения с ярлыком Дагестан. Показать все сообщения
Показаны сообщения с ярлыком Дагестан. Показать все сообщения
понедельник, 16 марта 2015 г.
вторник, 4 июня 2013 г.
Чохто - женский дагестанский головной убор
Самый известный женский дагестанский головной убор – это чохто. Он похож на продолговатую трубу с завязками вокруг головы. Чохто защищало женские волосы от пыли и грязи во время полевых работ, на праздники сверху накалывались височные кольца и другие серебряные украшения, накидывался платок. Некоторые чохто были кожаными со множеством карманчиков, в которых хранились мелочи вроде гребней и ножей. А вообще у каждой народности, в каждом селе головные уборы довольно сильно отличались друг от друга.
В Согратле, к примеру, было чашеобразное чохто, на которое нашивались предметы личной гигиены вроде зубной щетки из конского волоса и костяной ухочистки. А моя бабушка из общества Карах, например, в детстве носила на голове нечто под названием «бахбако». По виду бахбако напоминало европейский средневековый капор. Чохто просуществовало несколько тысяч лет в неизменном виде, но советская власть отменила древние уборы одним махом. Та же карахская бабушка рассказывала, как вышел декрет, запрещающий надевать платки, и как страшно и стыдно было выйти на улицу простоволосой.
http://www.ng.ru/style/2010-06-10/9_dagestan.html
В Согратле, к примеру, было чашеобразное чохто, на которое нашивались предметы личной гигиены вроде зубной щетки из конского волоса и костяной ухочистки. А моя бабушка из общества Карах, например, в детстве носила на голове нечто под названием «бахбако». По виду бахбако напоминало европейский средневековый капор. Чохто просуществовало несколько тысяч лет в неизменном виде, но советская власть отменила древние уборы одним махом. Та же карахская бабушка рассказывала, как вышел декрет, запрещающий надевать платки, и как страшно и стыдно было выйти на улицу простоволосой.
http://www.ng.ru/style/2010-06-10/9_dagestan.html
понедельник, 29 октября 2012 г.
Шубы горцев
Капризна погода на Северном Кавказе. Бывает, летом снег пойдет, а зимой дождит. что проблематично, особенно для горцев. Но предки наши нашли выход – придумали бурку. Она свела последствия капризов погоды к минимуму. Можно стало и зимой устраивать длительные походы, и летом не промокнуть, пасти скот на альпийских лугах. Поэтому о бурке мы слышим и в песнях, и в сказаниях, и в пословицах народов Кавказа. Но старинная горская шуба, что нам исправно служила и служит, причем во много крат чаще, почему-то остается в тени. О ней мало что сказано. К тому же бурка появилась позднее, а шуба издавна служила человеку. На Кавказе редко бывало спокойно. Случались такие времена, когда нечем было даже прикрыть наготу. И тут она спасала. А когда возникала проблема в сохранении грудных детей, в такие лихие времена горская шуба становилась и ясли-садом.
Не знаю, будет ли преувеличением, если сказать, что не в малой степени она способствовала сохранению народа. В горных аулах шуба во все времена служит вторым домом. Горцы ведь селились на таких высотах, куда прохлада ночи не позволяла залетать малярийному комару. Поэтому не только зимой, но и летом утром и вечером частенько спасались теплом шубы. Для горцев, оказавшихся в пределах досягаемости малярийного комара, этот комар-малютка настоящее страшилище. Даже один его укус мог стоить жизни взрослому. Поэтому и летом, как правило, во всех семьях имелся и второй «дом» – шуба.
В селах традиционно на утренний намаз мужчины собирались в мечети, а затем – часок-другой проводили на годеканах, где обсуждались и решались дела джамаата, вилаята, имамата. Без шуб в такое время там не только было холодно, но даже и просто находиться было неприлично.
Сегодня бурка, можно сказать, уже потеряла свое былое значение, а вот шуба – нет. Бурками пользуются только чабаны в горах. А шубы в горных селах носят многие. По-прежнему и в мечеть, и на годекан, и на поминки, зикр, мавлид идут в них. Дело не только в традиции. Слепо ей следовать бы не стоило, если бы шуба не была действительно нужна. Не знаю, действительно ли кавказские горцы живут долго, если да, то, думаю, в этом немалая заслуга шубы. Она уменьшает негативное воздействие резких перемен погоды, что присуще горному климату. А как красив горец в каракулевой папахе, старинной шубе и в хромовых сапогах. Зима ему нипочем. Возможно, такая одежда и приносит людям долголетие.
В горах Южного Дагестана редко бывает пасмурно. Здесь растут сосновые, осиновые, березовые леса. Представьте дом отдыха, например, в сосновом бору, где лечат «озоношуботерапией» и козьим молоком. Не всем по душе кумыс, а вот от козьего молока никто не откажется. Горская шуба своим теплом лечит простуду, ревматизм, остеохондроз и другие хвори – это знали и наши далекие предки. И хотя шуба на вид внушительна, она довольно легка, мягка и очень удобна в повседневной носке дома – на дворе и на улице. В селе иногда приходится работать допоздна.
Надвигается, к примеру, дождь, а у вас накошено и насушено много сена на террасах. Нельзя допустить, чтобы оно пропало. И вы с раннего утра не разгибаете спину. И к ночи не чувствуете под собой ног. А ведь еще и завтра предстоит работать. Как снять усталость? Завернитесь в добротную горскую шубу. Она создаст такой комфорт, что вволю отдохнете, и к утру снова на ногах.
Случись похороны в селе, все мужчины – приезжие и местные – будут дважды в день – утром и вечером – собираться у могилы для молитвы. Попробуйте побыть там зимой без шубы – через пять минут зуб за зуб не попадет. Бывает, и в знойный полдень вас в сон бросает. Хочется немного прикорнуть, иначе до конца дня будете не в своей тарелке. Но в любой постели душно. Попробуйте выспаться в горской шубе, и будет вам «Ай лаззат!». Шуба позволяет горцам и зимой значительное время проводить на свежем воздухе. В ней довольно долго можно сидеть даже на снегу.
С пятнадцатилетнего возраста юноша в старину считался членом джамаата. К тому времени он получал и собственную шубу. И девушка тоже, выходя замуж, получала ее вместе с приданым. Ценилась шуба довольно дорого. Только на хорошую корову можно было ее обменять. Достойная семья обеспечивала шубами не только себя, но шила ее специально и для гостя. Считалось позорным ходить к соседям за шубой для гостя. В старину зимой, как правило, все спали в шубах. И мои земляки-гоорцы, как все кавказцы, старались беречь свою честь – шили добротные шубы для гостей. Из поколения в поколение передается в нашем селе рассказ о такое случае. Прибыли как-то балхарцы для продажи кувшинов в Гоор. К вечеру распродали их, заночевали и утром на мулах поехали обратно. И тут один другого спрашивает: чего, мол, тот постоянно зевает, будто не в шубе спал. А тот отвечает, шуба, дескать, у его кунака не грела, совсем худа была.
Кройка и шитье горской шубы довольно хлопотное занятие. Надо поначалу хорошенько промыть и высушить шкуры, потом заквасить их так, чтобы не испачкать шерсть, еще раз просушить и вымыть до готовности – то есть до мягкости – так, чтобы стали они податливыми и походили на тканый материал. Только после этого можно кроить и шить. Раньше в селах было много людей, умеющих это делать, но теперь остались единицы, хотя потребность в шубах растет. Это тревожно. Раз шубы востребованы, почему бы не организовать цеха по их пошиву. Ясное дело, это будет прибыльное производство.
Сегодня – «что имеем, не храним…» – таких мастеров-единиц. Даже вездесущее телевидение их не замечает. Завтра же – «…потерявши, будем плакать». И в моем Гооре остался один-единственный мастер шубных дел Кебед Азизов – старик, ветеран труда. Давно хотел он оставить это дело, но люди просят. Без его шуб в Гооре, Хиндахе и Кахибе было бы как без воды. Несколько его шуб греют и москвичей, и в Тюменской области, говорят, они полюбились. Все Кебед – от «а» до «я» – делает сам, и вручную. Если оценить это по-настоящему, то шуба будет стоить более 15 тысяч. Но Кебед берет втрое меньше. «Где, – говорит он, – сельский бедняк возьмет такие деньги?». В цехах же многое можно механизировать и прилично удешевить производство.
Кебед Азизов – красивый человек. Красивы у него жена, дом и сад вокруг. И шубами он украшает жизнь окружающих, возможно ее и продлевает. Ему под восемьдесят, но выглядит на шестьдесят. Возможно, и сам по воле Всевышнего войдет в число кавказских долгожителей. Дай Бог.
Шагабудин Алихмаев, журнал "Дагестан", №3, 2010 г. http://www.odnoselchane.ru/?sect=2977
Надвигается, к примеру, дождь, а у вас накошено и насушено много сена на террасах. Нельзя допустить, чтобы оно пропало. И вы с раннего утра не разгибаете спину. И к ночи не чувствуете под собой ног. А ведь еще и завтра предстоит работать. Как снять усталость? Завернитесь в добротную горскую шубу. Она создаст такой комфорт, что вволю отдохнете, и к утру снова на ногах.
Случись похороны в селе, все мужчины – приезжие и местные – будут дважды в день – утром и вечером – собираться у могилы для молитвы. Попробуйте побыть там зимой без шубы – через пять минут зуб за зуб не попадет. Бывает, и в знойный полдень вас в сон бросает. Хочется немного прикорнуть, иначе до конца дня будете не в своей тарелке. Но в любой постели душно. Попробуйте выспаться в горской шубе, и будет вам «Ай лаззат!». Шуба позволяет горцам и зимой значительное время проводить на свежем воздухе. В ней довольно долго можно сидеть даже на снегу.
С пятнадцатилетнего возраста юноша в старину считался членом джамаата. К тому времени он получал и собственную шубу. И девушка тоже, выходя замуж, получала ее вместе с приданым. Ценилась шуба довольно дорого. Только на хорошую корову можно было ее обменять. Достойная семья обеспечивала шубами не только себя, но шила ее специально и для гостя. Считалось позорным ходить к соседям за шубой для гостя. В старину зимой, как правило, все спали в шубах. И мои земляки-гоорцы, как все кавказцы, старались беречь свою честь – шили добротные шубы для гостей. Из поколения в поколение передается в нашем селе рассказ о такое случае. Прибыли как-то балхарцы для продажи кувшинов в Гоор. К вечеру распродали их, заночевали и утром на мулах поехали обратно. И тут один другого спрашивает: чего, мол, тот постоянно зевает, будто не в шубе спал. А тот отвечает, шуба, дескать, у его кунака не грела, совсем худа была.
Кройка и шитье горской шубы довольно хлопотное занятие. Надо поначалу хорошенько промыть и высушить шкуры, потом заквасить их так, чтобы не испачкать шерсть, еще раз просушить и вымыть до готовности – то есть до мягкости – так, чтобы стали они податливыми и походили на тканый материал. Только после этого можно кроить и шить. Раньше в селах было много людей, умеющих это делать, но теперь остались единицы, хотя потребность в шубах растет. Это тревожно. Раз шубы востребованы, почему бы не организовать цеха по их пошиву. Ясное дело, это будет прибыльное производство.
Сегодня – «что имеем, не храним…» – таких мастеров-единиц. Даже вездесущее телевидение их не замечает. Завтра же – «…потерявши, будем плакать». И в моем Гооре остался один-единственный мастер шубных дел Кебед Азизов – старик, ветеран труда. Давно хотел он оставить это дело, но люди просят. Без его шуб в Гооре, Хиндахе и Кахибе было бы как без воды. Несколько его шуб греют и москвичей, и в Тюменской области, говорят, они полюбились. Все Кебед – от «а» до «я» – делает сам, и вручную. Если оценить это по-настоящему, то шуба будет стоить более 15 тысяч. Но Кебед берет втрое меньше. «Где, – говорит он, – сельский бедняк возьмет такие деньги?». В цехах же многое можно механизировать и прилично удешевить производство.
Кебед Азизов – красивый человек. Красивы у него жена, дом и сад вокруг. И шубами он украшает жизнь окружающих, возможно ее и продлевает. Ему под восемьдесят, но выглядит на шестьдесят. Возможно, и сам по воле Всевышнего войдет в число кавказских долгожителей. Дай Бог.
Шагабудин Алихмаев, журнал "Дагестан", №3, 2010 г. http://www.odnoselchane.ru/?sect=2977
среда, 17 октября 2012 г.
понедельник, 30 июля 2012 г.
Одежда у лезгин
Что ни увидите вы на лезгине: его грациозную черкеску, отороченную серебряным позументом, его ярко расшитый чепрак, его шапку, его бурку, его сапоги — все это домашнее изделие одних и тех же женских рук; они сами воспитывают ему овцу, они сами стригут, сами моют, чешут и прядут ее шерсть, сами ткут ткани из этой шерсти, сами кроят и шьют одежды из этих тканей...
<...>
Одеты лезгины превосходно. Это уже не оборванные «орлы» дидойских аулов... На всех тонкое, цветное сукно, все в серебре, в дорогом оружии, на отличных коньках. Лезгин мало черных. Они большей частью русые или рыжие, с маленькими, плотно остриженными бородками, торчащими вперед, с длинными, тоже вперед торчащими носами, с бритыми досиня головами, и только на висках темнеют коротенькие полоски волос, вроде банкенбард... Вообще фигуры в высшей степени характерные, статные, красивые...
<...>
О солнечной жаре сухой, костистый лезгин даже и не помышляет. Он и в жару носит на голове баранью папаху, баранью шубу. Он успеет выпотеть в своей никогда не прекращающейся горской гимнастике, с детства до старости, до такой сухости, что в нём уже ничто не может вызвать испарину...
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
<...>
Одеты лезгины превосходно. Это уже не оборванные «орлы» дидойских аулов... На всех тонкое, цветное сукно, все в серебре, в дорогом оружии, на отличных коньках. Лезгин мало черных. Они большей частью русые или рыжие, с маленькими, плотно остриженными бородками, торчащими вперед, с длинными, тоже вперед торчащими носами, с бритыми досиня головами, и только на висках темнеют коротенькие полоски волос, вроде банкенбард... Вообще фигуры в высшей степени характерные, статные, красивые...
<...>
О солнечной жаре сухой, костистый лезгин даже и не помышляет. Он и в жару носит на голове баранью папаху, баранью шубу. Он успеет выпотеть в своей никогда не прекращающейся горской гимнастике, с детства до старости, до такой сухости, что в нём уже ничто не может вызвать испарину...
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
Одежда бежтинцев
Беджита — один из больших и богатых аулов Дагестана. Дома большие, в несколько ярусов, лепятся вдоль обоих берегов реки... Крыши, галереи, улицы наполнены любопытными, особенно детьми и женщинами. Наряд здешних женщин уже несколько отличный от дидоек, головы просто повязаны платками, а на бешметах с разрезной грудью, обычного здесь цвета темно-синего с красным, нашиты и навешаны в несколько рядов серебряные монеты, подвески в форме луны, кораллы густыми нитями, вообще целая броня разных сверкающих и звенящих безделушек. Огромные серебряные кольца висят в ушах каждой беджитки, не исключая маленьких девочек, и, кроме того, рядом с ними — другие кольца поменьше, с тройными серебряными подвесками...
Как во всем горном Дагестане, здешняя женщина не прячется от мужчин под фату и носит только серебро; золота не видно вовсе ни на оружиях мужчин, ни на нарядах женщин. Дагестан и Грузия любят только серебро.
На дворе сельского старшины Холха, где назначен был наш ночлег, встретили нас, среди толпы всякого люда, выстроившиеся в ряд важные белобородые старики, почетнейшие жители деревни, некоторые в чалмах хаджи, в широких халатах, другие в белых, как снег, папахах каких-то особенных шелковистых овчин.
Очень многие мужчины и дети, собравшиеся во двор, несмотря на разгар лета, были в бараньих шубах, вывороченных наружу своей длинной, чрезвычайно волнистой шерстью, в таких же длинноволосых, падающих на лицо, папахах... <…> Это был удивительно интересный для художника живой альбом самых характерных типов Дагестана. Почти все — красавцы наподбор, плечистые, статные, совсем не под пару своим низкорослым, старообразным и некрасивым бабам.
<…>
На всех детях были надеты очень красивые, из шерсти вязаные башмаки с острыми и длинными, вверх загнутыми носками, собственноручное изделие лезгинских матерей, как весь вообще наряд маленьких и взрослых, от папахи до бурки и позументов черкески... Такие же башмаки всевозможных пестрых узоров, оригинальные, носят тут все женщины и мужчины. Они вяжутся вместе с чулком.
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
Как во всем горном Дагестане, здешняя женщина не прячется от мужчин под фату и носит только серебро; золота не видно вовсе ни на оружиях мужчин, ни на нарядах женщин. Дагестан и Грузия любят только серебро.
На дворе сельского старшины Холха, где назначен был наш ночлег, встретили нас, среди толпы всякого люда, выстроившиеся в ряд важные белобородые старики, почетнейшие жители деревни, некоторые в чалмах хаджи, в широких халатах, другие в белых, как снег, папахах каких-то особенных шелковистых овчин.
Очень многие мужчины и дети, собравшиеся во двор, несмотря на разгар лета, были в бараньих шубах, вывороченных наружу своей длинной, чрезвычайно волнистой шерстью, в таких же длинноволосых, падающих на лицо, папахах... <…> Это был удивительно интересный для художника живой альбом самых характерных типов Дагестана. Почти все — красавцы наподбор, плечистые, статные, совсем не под пару своим низкорослым, старообразным и некрасивым бабам.
<…>
На всех детях были надеты очень красивые, из шерсти вязаные башмаки с острыми и длинными, вверх загнутыми носками, собственноручное изделие лезгинских матерей, как весь вообще наряд маленьких и взрослых, от папахи до бурки и позументов черкески... Такие же башмаки всевозможных пестрых узоров, оригинальные, носят тут все женщины и мужчины. Они вяжутся вместе с чулком.
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
Наряд дидойских женщин
Наряд дидойских женщин пахнет самыми отдаленными веками и глубоким Востоком... Может быть, это еще мода, занесенная сюда в горы какими-нибудь арабами VII века...
Широкие темно-красные мантии из кумача покрывают сзади голову и все тело дидойки, одетой в темную синюю рубаху; мантии эти перехвачены складками на шее и спускаются до самых ног... Они выложены сплошными рядами старинных серебряных монет, расшиты серебром, оторочены разными подвесочками и бахромой в той части своей, которая покрывает голову... Говорят, тут найдешь иногда монеты древнее и интереснее, чем в любом нумизматическом музее: египетские, персидские, арабские, римские, монгольские и, пожалуй, такие, каких мы совсем еще не знаем...
В этих воровских гнездах, спрятанных в самое поднебесье, никогда не знавших ни торговли и никаких мирных сношений с другими народами, могла сохраняться в течение столетий и даже тысячелетий какая-нибудь ценная добыча, приносимая уцелевшим разбойником из разграбленных им городов и царств роскошного Закавказья.
Эти сверкающие кусочки серебра делались единственной наследственной драгоценностью семьи, украшая по очереди десятки женских поколений, чередовавшихся друг за другом, и должны были поэтому сберегаться пуще глаза, как святыня дома.
Во всяком случае, меня поразило богатство этих крайне неудобных и неловких женских одежд дидоек, так заботливо и затейливо убранных сравнительно с неряшеством их оборванных мужей, величающих себя «орлами».
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
Широкие темно-красные мантии из кумача покрывают сзади голову и все тело дидойки, одетой в темную синюю рубаху; мантии эти перехвачены складками на шее и спускаются до самых ног... Они выложены сплошными рядами старинных серебряных монет, расшиты серебром, оторочены разными подвесочками и бахромой в той части своей, которая покрывает голову... Говорят, тут найдешь иногда монеты древнее и интереснее, чем в любом нумизматическом музее: египетские, персидские, арабские, римские, монгольские и, пожалуй, такие, каких мы совсем еще не знаем...
В этих воровских гнездах, спрятанных в самое поднебесье, никогда не знавших ни торговли и никаких мирных сношений с другими народами, могла сохраняться в течение столетий и даже тысячелетий какая-нибудь ценная добыча, приносимая уцелевшим разбойником из разграбленных им городов и царств роскошного Закавказья.
Эти сверкающие кусочки серебра делались единственной наследственной драгоценностью семьи, украшая по очереди десятки женских поколений, чередовавшихся друг за другом, и должны были поэтому сберегаться пуще глаза, как святыня дома.
Во всяком случае, меня поразило богатство этих крайне неудобных и неловких женских одежд дидоек, так заботливо и затейливо убранных сравнительно с неряшеством их оборванных мужей, величающих себя «орлами».
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
среда, 25 июля 2012 г.
Отношение к оружию на Кавказе
С другой стороны, грузинский крестьянин никогда не переставал быть человеком оружия и никогда не убивал в себе вполне чувства своего достоинства. Кровавая расправа с помещиком за оскорбление и притеснение составляла в Грузии обычное явление, и безмолвная угроза ее сдерживала произвол дворянства гораздо действеннее, чем увещания католикоса и бессильные законы царя. Народ, привыкший носить оружие, никогда не может совершенно обратиться в смиренного раба.
И это чувство внутренней независимости человека было тем резче и заметнее, чем ближе к вольным горам, чем дальше от государственного центра были провинции Грузии.
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть вторая. Долина Риона
Поговаривают также о всеобщем разоружении кавказцев, может быть, на том основании, что венский булочник и мюнхенский пивовар ходят давно без ружья и кинжалов.
Немцев, которые тут ни при чем, вспомнили, а того не вспомните, какая полиция будет в состоянии охранять козьи тропы Кавказского хребта и какая судебная власть будет защищать честь и имущество жителей, гнездящихся на неприступных утесах, за облаками...
Для восстания народ, даже и обезоруженный, всегда найдет оружие, но лишить его без всякого повода того, что он считает лучшим украшеньем своей жизни, нераздельной принадлежностью мужа, всей чести и богатства его, его семейной святыни, — это и безрассудно, и несправедливо. К тому же какие армии шпионов потребовались бы для действительного осуществления этой насильственной меры?
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
И это чувство внутренней независимости человека было тем резче и заметнее, чем ближе к вольным горам, чем дальше от государственного центра были провинции Грузии.
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть вторая. Долина Риона
Поговаривают также о всеобщем разоружении кавказцев, может быть, на том основании, что венский булочник и мюнхенский пивовар ходят давно без ружья и кинжалов.
Немцев, которые тут ни при чем, вспомнили, а того не вспомните, какая полиция будет в состоянии охранять козьи тропы Кавказского хребта и какая судебная власть будет защищать честь и имущество жителей, гнездящихся на неприступных утесах, за облаками...
Для восстания народ, даже и обезоруженный, всегда найдет оружие, но лишить его без всякого повода того, что он считает лучшим украшеньем своей жизни, нераздельной принадлежностью мужа, всей чести и богатства его, его семейной святыни, — это и безрассудно, и несправедливо. К тому же какие армии шпионов потребовались бы для действительного осуществления этой насильственной меры?
Е.Л. Марков. Кавказ: музей мировой истории. Часть четвертая. Дагестан
вторник, 10 июля 2012 г.
понедельник, 25 июня 2012 г.
Дагестанский народный орнамент
 |
| Дагестанский народный орнамент |
ищу вот такую книгу "Дагестанский народный орнамент" М.М. Байрамбеков. Подскажите, если можно где-то скачать..
вторник, 19 июня 2012 г.
Амузгинский клинок
Кавказские сабли и кинжалы самую лучшую сталь имели, дамасскую и амузгинскую, — втолковывал мне в автобусе попутчик, житель дагестанского селения Уркарах. — Теперь такую не делают. Секрет забыли. В этом категорическом заявлении была доля истины. Даже даргинцы и кубачинцы стали забывать об искусстве изготовления клинков — искусстве, принесшем им некогда мировую славу. Булат, Дамаск, амузгинская сталь — эти понятия со временем стали смешиваться. Лучшими клинками Востока были, конечно, булатные. Но настоящий булат умели изготавливать только в Индии и Персии. В Дамаске же ковали сабельные клинки из индийского булата, привозимого туда в «вутцах» — круглых металлических лепешках, разрубленных надвое. Выковывали, бывало, из индийского булата клинки для сабель и кинжалов и на Кавказе, главным образом в Грузии. Их делали даже в Москве, царь Алексей Михайлович был большим знатоком булата. А вот амузгинские клинки, амузгинская сталь в виде сварочного булата — это уже чисто дагестанское искусство, действительно, утраченное ныне. Но не из-за потери секрета — секрет невелик, — из-за потери спроса.
Когда-то эта тропинка была оживленной дорогой, по ней без конца шли нагруженные лошади, везли в Амузги железо, а обратно — сабельные и кинжальные клинки. В Кубачах эти клинки приобретали рукоятки, ножны, украшенные серебром, глубокой гравировкой, чернью, золотой насечкой, эмалью. Кавказу нужно было оружие, много оружия. Ведь каждый горец, какой бы национальности он ни был, имел несколько кинжалов и саблю. Оружие определяло лицо человека, его богатство, положение в обществе. Как ни красиво бывало оно украшено, все равно больше всего в нем ценился клинок, качество стали. А лучшей сталью Кавказа могла быть только амузгинская. Эти клинки шли и на внешний рынок, на Восток, в Европу, ими пользовалось русское дворянство.
В старое время клинок, прежде чем выйти из рук мастера, должен был пройти тринадцать стадий обработки. Сначала выковывали «сварочное железо». Для этого брали три сорта покупной стали. Крепкая сталь для лезвия называлась «антушка». Мягкая, употребляемая для сплошной части клинка, — «дугалала». А самый крепкий сорт стали «альхана» шел на подложку. Все три сорта выкладывались полосами.
Зажав щипцами стопку сложенных пластин, кузнец клал их в горн и раскаленными осторожно переносил на наковальню. Полосы сковывались, и получалось «сваренное железо». Затем выделывалась форма кинжала, его жало и узкий стержень для рукоятки. Особым стальным резцом выстругивался вручную желобок с двух сторон. Курбан показал мне, как это делается. Дальше шла обточка и чистка железным скребком до зеркального блеска, прокаливание и закалка в воде, налитой в деревянное корыто. После закалки клинок получал синеватый тон, на клинке проявлялся крупнорисунчатый
«Дамаск» — узор в виде извилистых и круто завернутых в отдельные клубки линий. Такая сталь была чрезвычайно крепка и в то же время эластична. Шашку из амузгинской стали можно было согнуть в колесо и ею же рубить гвозди. Причем на лезвии не оставалось никаких следов.
Работа была весьма трудоемкой, на выработку одного хорошего сабельного клинка мастер затрачивал восемь дней. Ну и, понятно, у каждого кузнеца были свои секреты; один умел придавать различные оттенки стали, другой — варьировать рисунок «Дамаска» от самого крупного до самого мелкого, третий знал особые секреты сочетания стальных полос, секреты, дававшие лучшее качество стали... А самым главным в этом искусстве был опыт мастера. Работали ведь без измерительных приборов и термометров, все на глазок. Чуть перегрел, чуть перековал, чуть перекалил — и пропало дело. Поэтому хороший клинок был дорогим.
Ювелирное искусство кубачинских мастеров, работающих в своих старинных традициях, за последние годы значительно выросло. Выходящие из их рук изделия, в том числе и сувенирные кинжалы, очень красивы. И как приятно, беря в руки такую вещь, сказать, как и тысячу лет назад: «Отделка кубачинская, клинок — амузгинский».
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/5798/
Когда-то эта тропинка была оживленной дорогой, по ней без конца шли нагруженные лошади, везли в Амузги железо, а обратно — сабельные и кинжальные клинки. В Кубачах эти клинки приобретали рукоятки, ножны, украшенные серебром, глубокой гравировкой, чернью, золотой насечкой, эмалью. Кавказу нужно было оружие, много оружия. Ведь каждый горец, какой бы национальности он ни был, имел несколько кинжалов и саблю. Оружие определяло лицо человека, его богатство, положение в обществе. Как ни красиво бывало оно украшено, все равно больше всего в нем ценился клинок, качество стали. А лучшей сталью Кавказа могла быть только амузгинская. Эти клинки шли и на внешний рынок, на Восток, в Европу, ими пользовалось русское дворянство.
В старое время клинок, прежде чем выйти из рук мастера, должен был пройти тринадцать стадий обработки. Сначала выковывали «сварочное железо». Для этого брали три сорта покупной стали. Крепкая сталь для лезвия называлась «антушка». Мягкая, употребляемая для сплошной части клинка, — «дугалала». А самый крепкий сорт стали «альхана» шел на подложку. Все три сорта выкладывались полосами.
Зажав щипцами стопку сложенных пластин, кузнец клал их в горн и раскаленными осторожно переносил на наковальню. Полосы сковывались, и получалось «сваренное железо». Затем выделывалась форма кинжала, его жало и узкий стержень для рукоятки. Особым стальным резцом выстругивался вручную желобок с двух сторон. Курбан показал мне, как это делается. Дальше шла обточка и чистка железным скребком до зеркального блеска, прокаливание и закалка в воде, налитой в деревянное корыто. После закалки клинок получал синеватый тон, на клинке проявлялся крупнорисунчатый
«Дамаск» — узор в виде извилистых и круто завернутых в отдельные клубки линий. Такая сталь была чрезвычайно крепка и в то же время эластична. Шашку из амузгинской стали можно было согнуть в колесо и ею же рубить гвозди. Причем на лезвии не оставалось никаких следов.
Работа была весьма трудоемкой, на выработку одного хорошего сабельного клинка мастер затрачивал восемь дней. Ну и, понятно, у каждого кузнеца были свои секреты; один умел придавать различные оттенки стали, другой — варьировать рисунок «Дамаска» от самого крупного до самого мелкого, третий знал особые секреты сочетания стальных полос, секреты, дававшие лучшее качество стали... А самым главным в этом искусстве был опыт мастера. Работали ведь без измерительных приборов и термометров, все на глазок. Чуть перегрел, чуть перековал, чуть перекалил — и пропало дело. Поэтому хороший клинок был дорогим.
Ювелирное искусство кубачинских мастеров, работающих в своих старинных традициях, за последние годы значительно выросло. Выходящие из их рук изделия, в том числе и сувенирные кинжалы, очень красивы. И как приятно, беря в руки такую вещь, сказать, как и тысячу лет назад: «Отделка кубачинская, клинок — амузгинский».
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/5798/
пятница, 23 декабря 2011 г.
Вязаная узорная обувь в Дагестане
В дальних западных районах Дагестана, Тляратинском и Цунтинском, до сих пор бытует производство шерстяной вязаной узорчатой обуви. Раньше, когда приверженность к традициям была более стойкой, чуть ли не в каждом селении придерживались своей системы узоров, так что, как пишет Е. Шиллинг, «опытный глаз местного жителя при одном взгляде на то, как обут человек, без ошибки определял, откуда тот пришел».
Аркадий ГОЛЬДШТЕЙН. Башни в горах. Советский художник Москва 1977
Аркадий ГОЛЬДШТЕЙН. Башни в горах. Советский художник Москва 1977
Изменения в одежде у кавказских народов
Меня встретил высокий, ладный мужчина лет пятидесяти, в папахе и армейской гимнастерке. Дагестанцы любят военную форму и с удовольствием носят ее (черкески давно забыты); правда, теперь молодежь предпочитает черный костюм с белой рубашкой.
Может ли современный город иметь национальный облик? ... В Махачкале строят по-современному (т. е. как везде), люди одеваются по-современному (т. е. как везде), в магазинах — товары те же, что и везде.
В журналах мод и на просмотрах мод сезона для разнообразия представляют модели одежды (женской или детской), задуманной с использованием национальных мотивов. На них смотрят со снисходительным интересом, но никто не шьет себе «национальное» платье, а если бы таковые выпускались промышленностью, они вряд ли имели бы спрос. Неужели, правда, мир идет к неизбежной унификации?
Аркадий ГОЛЬДШТЕЙН. Башни в горах. Советский художник Москва 1977
Может ли современный город иметь национальный облик? ... В Махачкале строят по-современному (т. е. как везде), люди одеваются по-современному (т. е. как везде), в магазинах — товары те же, что и везде.
В журналах мод и на просмотрах мод сезона для разнообразия представляют модели одежды (женской или детской), задуманной с использованием национальных мотивов. На них смотрят со снисходительным интересом, но никто не шьет себе «национальное» платье, а если бы таковые выпускались промышленностью, они вряд ли имели бы спрос. Неужели, правда, мир идет к неизбежной унификации?
Аркадий ГОЛЬДШТЕЙН. Башни в горах. Советский художник Москва 1977
понедельник, 10 октября 2011 г.
Аварский женский повседневный костюм
Женский повседневный костюм. Аварцы. Дагестан. 1880 - 1890-е годы
Подобные предметы, подаренные музею Великим князем Михаилом Николаевичем, не отличались престижностью, не входили в категорию даров, но отражали повседневную культуру народа, свидетельствовали о серьезном интересе собирателя к народному быту.
Российский Этнографический музей
воскресенье, 9 октября 2011 г.
Андийская бурка
Бурка - верхняя колоковидная одежда. Войлок, шелк, золотная тесьма. Вышивка. Начало XX в. Дагестан, Андийский окр. Андийцы Бурка с подкройными и сшитыми плечами. При изготовлении подобных длинноворсовых бурок использовали косицу - длинную шерсть, накладываемую уже в процессе валяния. Благодаря длинному ворсу, дождь или растаявший снег стекал с бурки. Верхняя часть выполнена на подкладке из малинового шелка. Ворот парадной бурки обшит золотной тесьмой, из которой сделаны также завязки с кистями на концах, помогающие удерживать бурку на плечах. Вышивка на полах изнутри имеет охранную символику. Бурки, выделываемые андийцами в Дагестане, считались наиболее качественными и красивыми, они были дороги и потому доступны немногим.
Российский Этнографический музей
четверг, 14 апреля 2011 г.
Папаха - символ мужского достоинства и чести
Символом мужского достоинства и чести служила дагестанцу папаха. Осквернение папахи словом и действием считалось совершенно недопустимым. Такое отношение к головному убору вообще пережиточно бытует среди дагестанской молодежи, болезненно реагирующей, нередко и в наши дни, на всякие шутки, связанные с этим видом одежды.
Традиционно дагестанцам-юношам свойственно было ношение усов. Служа своеобразным показателем возмужания юноши, усы были символом мужского достоинства и чести, как и борода у старшего поколения. Поношение усов считалось одним из тяжких оскорблений для молодого человека. Потеряв в основном свою символическую нагрузку, обычай ношения усов характерен для многих дагестанских юношей.
Из книги: История, нравы и обычаи народностей Северного Кавказа. В помощь командирам и политработникам. г. Ростов-на-Дону, 1989 г.
пятница, 3 декабря 2010 г.
Женский головной убор лакцев
"Беркайн дуту". Начало ХХ в. Лакцы. Дагестан, с.Балхар
"Бекрайн дуту" - свадебное украшение декорировалось филигранью, разноцветными стеклами, имитировавшими драгоценные камни, многочисленными подвесками. Женский свадебный головной убор у народов Кавказа отличало обилие серебряных украшений.
Российский Этнографический музей
суббота, 27 ноября 2010 г.
Кавказские костюмы Дагестана на старинных фотографиях
Типы Дагестана. (между 1905 и1915) Фотографии Сергея Михайловича Прокудина-Горского (1863-1944) http://www.museum.ru/museum/1812/Memorial/PG/colorpg_22.html
пятница, 22 октября 2010 г.
Женское платье народов горного Дагестана - горде хиява
 |
| платье горде-хиява, Дагестан |
Дагестан.
Датировка: Начало XX века
Размер: Длина. 102 см.
Техника: шелк, ручное ткачество, монеты, серебряные бляшки, гравировка, чернь
У таких народов горного Дагестана, как аварцы, даргинцы и лакцы, богато украшенное длинное платье-рубаха горде хиява играло роль праздничного женского одеяния. Такие рубахи шили из красного шелка и носили со штанами, расшитыми золотом, края которых были видны при ходьбе. Рубахи украшались многочисленными серебряными нашивками, почти полностью закрывавшими ткань. Эти элементы, помимо декоративной, выполняли и охранительную функцию. Так, часто встречающимся оберегом была бляшка в форме женской ладони, так называемая "рука Фатимы" (дочери пророка Мухаммеда). Это изображение чрезвычайно популярно на всем исламском Востоке и широко используется в оформлении самых разных изделий - от домашней утвари до украшений. В оформлении рубахи нашли отражение также и следы доисламских верований народов Дагестана, о чем свидетельствуют литые нашивки с изображениями животных и птиц. Существовала определенная традиционная схема их расположения. Они были парными и симметрично крепились на правой и левой стороне платья, спускаясь рядами до края подола. Своего рода оберегами считались и ластовицы, обычно желтого цвета. К ним пришивали маленькие, с подвесками из монет, футляры в форме треугольника, в которые вкладывали бумажку с молитвой "от сглаза". Обереги украшают этот тип платья, представленный в музейной коллекции. В качестве свадебных подобные рубахи в одних районах Дагестана носили до трех дней, а в других - и до рождения первого ребенка. По впечатлению одного из путешественников 19 в., аварская невеста представляла собой "от темени до подола рубахи сплошное звенящее, покачивающееся от движений причудливое серебро".
http://www.museum.ru/
Подписаться на:
Сообщения (Atom)